Веселие Руси есть пити

"РУСИ ЕСТЬ ВЕСЕЛИЕ ПИТИ,
НЕ МОЖЕМ БЕЗ ТОГО БЫТИ..."

Изучая прошлое, мы начинаем лучше понимать современное; осознавая былое, словно бы заглядываем в грядущее... Таковы благотворные последствия исторических изысканий, но не всегда, увы, потворствуют они историческому оптимизму. Сколько бы ни провозглашалось иной раз во всеуслышание скорое пришествие того блаженного времени, когда "зеленого змия" у нас вообще уже не будет, оказывается, что русскому человеку и в старину нелегко было отказаться от чрезмерного употребления вина.

"Руси есть веселие пити не можем, без того быти..." Эти слова великого князя киевского Владимира Красное Солнышко прозвучали в 986 году отповедью на предложение ему принять магометанскую веру, возбраняющую употребление алкогольных напитков. Не знал тогда князь, что со временем горделивые эти слова выродятся у нас в звукосочетание "пи, пю и бу пи", что в переводе с алкогольно-делириумического означает: "пил, пью и буду пить".

Христианская церковно-учительская литература Древней Руси отнюдь не запрещала употребление вина, но всячески обличала пьянство. "Бойся не вина, а упийства" - говорилось в древнерусском сборнике мудрых изречений под названием "Пчела". "Изборник" 1076 года гласил: "Мед в веселие дан бысть Богом, а не на пиянство сотворен бысть".

"Когда вы упьетесь,- говорил в конце XII века белгородский епископ Григорий,- тогда вы блудите и скачете, кричите, поете и пляшете, и в дудки дудите, завидуете, пьете чуть свет, объедаетесь и упиваетесь, блюете и льстите, злопамятствуете, гневитесь, бранитесь, хулите и сердитесь, лжете, возноситесь, срамословите и кощунствуете, вопите и ссоритесь, море вам по колено, смеетесь, крадете, бьете, деретесь и празднословите, о смерти не помните, спите много, обвиняете и порицаете, божитесь и укоряете, доносите..."

Подытоживая этот прискорбный перечень совершаемых обычно пьяными людьми греходёяний, епископ Григорий вспомнил их отговорку, бытующую и по сей день: "Тогда только праздник хорош, если на несколько дней мы упьемся..."

Что же предлагали, обличая пьянство, древнерусские попечители народного благочестия? Прежде всего то были их неустанные проповеди трезвого образа жизни, постоянного, как тогда говорили, трезвения. И не только при застольях с возлияниями, но и во всех чреватых излишествами увлечениях. Само же пьянство нещадно высмеивалось во множестве ставших народными пословиц и поговорок, одну из которых - целый рассказ о постепенном воздействии вина на человека - записал впоследствии великий собиратель русской народной мудрости В. И. Даль.

- Первую чашу пить - здраву быть, вторую пить - ум веселить, утроить - ум устроить, четверту пить - неискусну быть, пятую пить - пьяну быть, чара шестая - мысль будет иная, седьмую пить - безумну быть, к осьмой приплети - рук не отвести, за девятую приняться - с места не подняться, а выпить чарок десять - так поневоле взбесят.

Древнерусские поучения против пьянства - это сатирические "Служба кабаку" и "Повесть о бражнике", песня "Непослушливый молодец" и "Повесть о горе-злосчастии"... В XV веке особую известность приобрело на Руси "Слово о высокоумном хмеле и о худоумных пьяницах", кое-какие отрывки из которого и сегодня могут стать душеполезным чтением современных приверженцев "пи, пю и бу пи".

"Тако глаголет хмель к всякому человеку, и к священничьскому чину, и ко князем, и к боляром, и к слугам, и к купцам, и к богатым, и ко убогим, и к женам, старым и младым: "Не осваивайте меня".

Аз семь силен более всех плодов земных, от корени еcмь сильна, от племени велика и многородна. Мати моя сотворена Богом. А имею у себя ноги тонки, а утробу необъядчиву, руки мои держат всю землю, а главу имею у себя высокоумну, а умом еcмь неровен, а языком многоглаголив, а очами бессрамен.

Аще кто сдружится со мною, а имет меня осваивати, первее доспею его блудника и к Богу не молебника, на молитву не встанлива, а в ночь не сонлива, не изоспався стонет. Наложу ему печаль на сердце; вставшу ему с похмелия, глава болит, очи света не видят, а ум его не идет ни на что доброе, а ясти не требует, гортань его пресушит, пити хочет, испиет чашу и другую с похмелия и ины многи, и тако напивается по вся дни. Воздвигну в нем похоть плотскую и все помыслы злые и потом ввергну его в большую погибель...

А иже кто не лишится пиянства и злого запойства, сотворю его аки окаянного, горе идол. Идолы бо не могут творити ни добра, ни зла, а пьяный человек вместо добра зло творит.

Аще бы пил в меру, добро бы ему было. Пьяный человек согрешив не кается, а трезвый согрешив кается и спасен будет. Пьяный человек горее бесного, бесный бо страждет неволею, добудет себе вечную жизнь, а пьяный человек страждет своею волею, добудет себе вечную муку. Пришедшие иереи молитву сотворят над бесным и прогонят беса, а над пьяным, аще бо всея земли сошлися бы попове и молитву бы сотворили, но не прогнати им пьянства, самовольного беса. Сего ради лишимся пьянства. Пьяный человек горее блудного, блудный бо нов месяц блудит, а пьяный напивался по вся дни блудит.

Пьяница приложен есть к свинии. Свиния бо, аще где ни внидет, да рылом потычет. Тако и пьяница, аще в кый двор не впустят, да у тына постоит послушивая, пиют ли в дворе сем. А люди вспрашивает, в котором дворе пьют...

Лепо же нам помянути о сем пьянстве. В сем бо пьянстве содевается нам все злое беззаконие. Се пьянство нам ум погубляет, орудия портит, прибытки теряет. Пьянство князьям землю пусту сотворяет, а люди работы доводит, а простым людям долг содеивает, а хитрым мастерам пьянство отымает ум, не может смыслити дела своего, а простым мастерам, ох, сотворяет и убожие. Зло будет им злое се пьянство. Братию сваживает, а мужа отлучает от своей жены, а жен от мужей своих. Се пьянство ногам болезнь творит, а руки дрожат, зрак очей погибает. Пьянство к церкви не пустит, Богу молиться не хочет, книги чести не дает и во огнь вечный посылает. Пьянство красоту лица изменяет, смех трезвым сотворяет. О ком молва в людях - о пьянице, кому блядня - пьянице, кому сини очи - пьянице, кому ох - пьянице, кому горе - пьянице, кому рано есть и пить - пьянице, кому стенание и трясение - пьянице...

Ох, увы, пьянства сего злого бежим, братие, обычая злого пьянства, нелепого запойства. А се слышите, братие, апостола Павла, глаголюща к Тимофею: "Чадо Тимофее, к тому не пий воды, но мало вина приемли. Да будет телу здравие, а душе спасение". Аминь.

До поры до времени древнерусские люди пили только мед, пиво и брагу, не зная, что арабские народы еще в древнейшие времена открыли секрет винокурения и приготовления водки. Но в первой половине XVI века она уже настолько известна на Руси, что Иван Грозный, возвратившись из похода на Казань, запрещает ее продажу в Москве. Правда, для себя и для своих опричников он впоследствии даже возводит на Балчуге oсобый дом, названный на татарский манер кабаком, но обо всем, что там творилось, как, впрочем, и о том, что представляли собой вообще все царские кружала и питейные дома, нашим читателям, думается, будет интереснее узнать из книги историка И. Г. Прыжова " История кабаков в России в связи с историей русского народа". Ныне готовится переиздание этого вышедшего в 1868 году в Петербурге фундаментального исследования...

Последствия распространения на Руси питейных заведений оказались трагическими. "У великорусского народа,- писал Прыжов,- мало-помалу сложилось новое правило жизни, что не пить - так и на свете не жить. Но, испивая да испивая, не могли не заметить, что подчас и водка не помогает, и, ухмыляясь на свою судьбу, прибавляли: "Пьем как люди, а за что Бог нас милует - не знаем..."

Появлению "Истории кабаков в России..." предшествовало обнародование статистических данных о смертности россиян от опоя. Оказалось, что в 1885 году от пьянства в стране умерли 1423 человека, годом позже - 1535, в 1857 году - 1774, а в 1859-м - 1713... Если в 1552 году в России был только один кабак, то теперь их здесь было уже 87 388, а накануне издания книги Прыжова число их перевалило за полмиллиона. Спаивание народа стало делом государственной важности.

...В декабре 1909 года Л. Н. Толстой писал из Ясной Поляны:

"Чем больше я вижу зло, происходящее от пьянства (а вижу я это зло в ужасающих размерах), и чем чаще мне приходится говорить об этом зле с страдающими от него, тем больше я убеждаюсь, что спасение от него преимущественно, если не исключительно, в сознании людей губительности - не для тела, а для души - этого греха. Избавится от него человек не тогда, когда он будет лишен возможности пить, а тогда, когда не станет пить, хотя бы перед ним в его комнате стояло бы вино и он слышал его запах и ему стоило бы только протянуть руку. А это будет только тогда, когда человек будет считать благо духовное выше блага телесного..."

АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ